Детский и подростковый суицид. Почему гибнут наши дети?

Здравствуйте, друзья! Сегодня, вопреки общему позитивному содержанию моего сайта, будет очень непростой и тяжелый пост. Долго думала над тем, нужен он здесь или нет, и все-таки решила его опубликовать. Как вы поняли из названия, речь пойдет о детском и подростковом суициде.

Раздумывая над этой темой, я забрела на сервис http://wordstat.yandex.ru/. Это сервис статистики самой крупной поисковой системы Рунета — Яндекса. Набирая в поисковой строчке какое-либо слово, можно увидеть сколько людей искало это слово и все, связанные с этим запросом слова, которые искали в течение последнего месяца через Яндекс. Прошу запомнить, что это результаты не за год, а всего лишь за ОДИН МЕСЯЦ!

В отличие от «обычной» статистики Росстата, которая работает выборочно и частенько «привирает», электронная статистика Яндекса очень точна — она отслеживает количество запросов с точностью до одного человека.

Я набрала слово «самоубийство» и… результат превзошел все мои ожидания — я не ожидала увидеть ТАКИЕ цифры. Мне стало страшно. Но еще страшнее мне стало, когда я увидела во второй колонке, которая называется «Что еще искали люди, искавшие «самоубийство», фразу «не хочу в школу». Эту фразу набирали в Интернете явно не взрослые, а дети. Наши с вами дети. И наверняка они были и среди тех 361999 (!!!) человек, которые в этом месяце набрали слово «одиночество»…

Чтобы не быть голословной, прилагаю скриншот этой страницы. Уверена: ни вам, ни мне не надо быть супер-аналитиком или психологом/психиатром для того, чтобы увидеть то, что увидела я… В комментариях эта таблица, на мой взгляд, не нуждается:

…

Начиная с 2003 года наша страна стала лидером по числу самоубийств среди несовершеннолетних. Каждый день 17 детей совершает самоубийство. Порой целые города охватывают эпидемии детских суицидов. Что же движет детьми?

Для того, чтобы ответить на этот вопрос, я решила опубликовать здесь статью, которая и натолкнула меня на все эти размышления. Эта статья — не просто рассуждения по поводу причин детских самоубийств какого-то очередного специалиста. Это откровение неудавшейся самоубийцы, то есть, человека, который точно знал причину того, что он делает.

Алла Боголепова. «Почему гибнут дети?»

[info]Таблетки в доме были какие-то несерьезные, но зато очень много: цитрамон, тетрациклин, ношпа… Двенадцатилетняя девочка аккуратно ссыпала их на блюдце — получилась целая горсть. Зачерпывала чайной ложечкой, запивала водой из кружки. Когда таблетки кончились, девочка причесалась, сняла пионерский галстук и легла на диван. Умирать.

Зачем она это сделала?

Несчастная любовь? Первое романтическое чувство, отвергнутое одноклассником? Нет, девочка была абсолютным ребенком и в свои двенадцать все еще укутывала на ночь рыжую куклу Марину. Двойки? Но в девочкином дневнике и четверки встречались нечасто, она была отличницей. У нее, на посторонний взгляд, была райская жизнь: отдельная комната, интеллигентная мама, пианино и собрание сочинений Дюма.

[button size=»large» align=»center» full=»true» link=»http://rybkovskaya.ru/post-dobrovolnogo-prisoedineniya/» linkTarget=»_blank» bgColor=»Green»]ЖМИ НА КНОПКУ, ДАВАЙ РЕШАТЬ ТВОИ ПРОБЛЕМЫ ВМЕСТЕ![/button]

Так что же? Секта? Интернет? Наркотики? Сети педофила? Рок-музыка, проповедующая культ суицида? Да бог с вами, середина 80-х, глубокая провинция. Что-то из того, что сегодня называют причиной детских самоубийств, еще не существовало. Остальное было из области страшной экзотики. Но дети почему-то умирали. С крыши, правда, не прыгали — чердачные двери нескольких пятиэтажек были наглухо заперты. Поэтому вешались, травились, резали вены и кидались под поезда.

Я могу перечислить их по именам — четверых, у кого «получилось», и двух, которых спасли. Одноклассников позабывала, а этих помню. Они были разные: кто-то более благополучен, кто-то менее. Твердые хорошистки и те, что перебивались с тройки на двойку. Кого-то баловали, кто-то носил школьную форму даже после того, как ее отменили. Общими были только причины, по которым они решились на поступок, для некоторых ставший последним.
Одиночество и страх. Казалось бы, откуда им было взяться в маленьком поселке, где все друг у друга на виду, где родители отрабатывали положенные советские 8 часов и через 15 минут после окончания рабочего дня уже были дома? Потом эти родители в своем страшном горе задавались единственным вопросом: чего не хватало моему ребенку?

Ответ прост и страшен: вас не хватало. Не хватало вашего внимания, поддержки, доверия. Любви не хватало. «Люби ребенка сердцем, а виду не давай», — этому невесть кем данному совету всю жизнь следовала моя мать. Эта «любовь, которой не видно», воплощалась в простых правилах: отмахиваться от детских побед и унижать за поражения; ругать за «кислую морду», не спрашивая, а почему, собственно, она кислая; почаще напоминать, кто тут кого кормит. Дружба, первая любовь, страшные сны и заветные мечты — все это казалось моей матери, да и большинству взрослых, чем-то неважным, несерьезным. С их взрослой точки зрения, сытый, здоровый, хорошо учащийся ребенок просто не имел права быть несчастным из-за такой ерунды, как безответные чувства к соседу по парте.

Женские форумы полны стенаний об эмоциональной недоступности мужа или бойфренда. «Он не проявляет любви, он эмоционально недоступен, мне очень тяжело». На несчастную тут же обрушивается лавина сочувствия — от советов, как раскрепостить эмоционально заледеневшего партнера до универсального: «бросай его, он тебя не достоин». Что услышит ребенок, который наберется смелости и выразит сомнение в том, что любим родителями? Его заклеймят неблагодарным, припомнят все подаренные гаджеты, ткнут носом в паспорт с шенгенскими визами: «я в твои годы дальше Геленджика не ездил!», — и под конец отправят мыть посуду.

Эмоциональная закрытость, скупость на проявление чувств, неуважение к личности ребенка — это джунгли, в которых выживает сильнейший. И джунгли эти заботливо взращиваются самыми близкими людьми — мамой и папой. Большинство, слава Богу, выживает. Но есть и такие, для которых отсутствие прочного тыла в виде родительской поддержки и любви становится источником постоянного страха: я не нужен маме, значит, я не нужен никому, значит, я всегда буду один.

Мы можем сколько угодно обвинять интернет и телевидение. Требовать финансирования каких-то мифических государственных программ по предотвращению детских суицидов. Но эта страусиная политика есть не что иное, как попытка переложить ответственность и откупиться от невыносимого чувства вины. Остановить доведенного до отчаяния ребенка могут только родители. Не психологи, не священники, не Павел Астахов. Читая личные дневники ребенка, контролируя его страницу в социальной сети, можно убрать симптомы. Но болезнь, выросшая на почве родительской эмоциональной недоступности, чудовищной взрослой уверенности в том, что у ребенка нет и не может быть глубоких чувств, никуда не денется.

Почему я так уверенно это говорю? Потому что та девочка, которая ела таблетки чайной ложкой — это я. Меня спасла бабушка, которая привезла ведро клубники на варенье. Пара литров соленой воды и никаких упреков, никаких: «хоть бы о матери подумала». Матери мы, кстати, ничего не сказали. Да для меня это было уже и неважно. Я поняла, что у меня есть родная душа. Кто-то, кому я могу доверять, на кого я могу положиться, что бы ни случилось. Мне повезло. Тем, другим, повезло меньше. Их могла бы спасти родительская любовь. Не беседы с чужими людьми вроде школьного психолога, а всего лишь капля любви, которую пожалела для них собственная семья.[/info]

Источник: http://mn.ru/oped/20120214/311487836.html

А в заключении вы можете посмотреть 10-минутный фильм гениального режиссера Ролана Быкова «Я сюда больше никогда не вернусь» («Люба»), который он снял по заказу ЮНЕСКО в 1990 году. Это очень тяжелый фильм и его вряд ли когда-нибудь покажут по телевизору, поэтому, я заранее извинюсь перед вами за то, что не улучшу сегодня ваше настроение… Простите меня, пожалуйста, и посмотрите этот фильм: